Depeche Mode выпускают новый альбом по старинке – не выставляя его для свободного скачивания, не продавая по цене, назначенной покупателем, всячески стараясь уберечь от преждевременного сброса в интернет, и вообще – без Тимбаленда! Какие-то вы немодные.
Да, многое изменилось за последние три-четыре года, после выхода нашей предыдущей пластинки. Мы тоже многое делаем по-другому. К сожалению, в нашем случае нововведения доступны только американцам (я, кстати, сам не знаю, почему). Там есть такая штука, как season pass: как только вы оформляете предзаказ на альбом в iTunes, вас тут же начинают засыпать ремиксами и видеоклипами, и это продолжается до июня. Мы подогреваем интерес к легальной покупке нашей музыки, стимулируем людей платить заранее, до неизбежного слива альбома в сеть. Еще выходит бокс-сет, в котором тоже много вещей, которые нельзя нелегально скачать: пять песен, которых нет в альбоме, 14 демо-версий, в том числе очень старых песен времен “Music For The Masses”, два фотобуклета, над одним из которых работал Антон Корбийн, а другой – это задокументированная работа в студии над диском, три DVD – там съемки процесса записи, наши интервью об альбоме… Ну, да, у нас нет Тимбаленда в продюсерах (смеется) , но мы работаем над собой! Если говорить серьезно, мы не идиоты, мы понимаем, что нелегальное скачивание не остановить (и, кстати, некоторые из этих сайтов, насколько я знаю, базируются в России), но руки у нас не опускаются. Что-то да получится. И прежде всего, концертная индустрия живее, чем когда-либо. Когда мы объявили даты нашего европейского тура, никто не слышал ни трека с нашего нового диска, но билеты были моментально распроданы.
Ваш новый альбом “Sounds Of Universe” – типичный Depeche Mode, там разве что чуть больше старомодной электроники, и меньше гитар, чем раньше.
Вряд ли у нас когда-нибудь получится звучать по-другому. Иногда нам это почти удавалось. Но Дэйв Гэан у микрофона и вполне определенный подход к сочинению музыки и ее записи – это маркировка, от которой не избавиться. И все же я считаю, что “Sounds Of Universe” – запись, очень соответствующая духу сегодняшнего времени и в крайней степени одухотворенная. Это не продолжение чего-либо, сделанного ранее. Тут отличная комбинация сегодняшнего саунда и звучания старых аналоговых синтезаторов.
Не слишком изобретательное название альбома – «Звуки Вселенной», нет?
Это была моя идея. Название – одновременно помпезное и ироничное. И оно в целом отражает саунд альбома. Он очень разноплановый, но мы использовали много старых аналоговых синтезаторов, и в некоторых местах возникло настроение таких «космических» ретро-записей.
Что для вас важнее – мелодия или саунд?
Мелодия всегда важнее. Когда мы готовимся к работе в студии, песни уже готовы. Звучание всегда на втором плане. Песня – вот главная вещь.
Depeche Mode в шаге от двери в студию. О чем вы думаете? Как угодить фэнам? Как оставить след в истории?
О роли в вечности мы думаем меньше всего. Важнее создать что-то, чем мы сами будем довольны. Важнее сделать что-то, отличное от предыдущего. Именно поэтому в качестве сингла к новому альбому мы выбрали “Wrong”. Эта песня не характерна по звучанию для Depeche Mode, она должна была вызвать к жизни определенную взрывную волну. И видео “Wrong” тоже соответствовало этой идее, его сейчас много обсуждают, как мне кажется.
Такой маленький фильм в стиле Дэвида Линча…
Точно. Никто не может в точности разъяснить, что же там происходит с героем. Режиссера зовут Патрик Дотерс, мы впервые работали с ним. Там был небольшой тендер, а его идею с загадочным автомобилем, движущимся как бы назад во времени, мы выбрали потому, что она лучше соответствовала нашему желанию произвести фурор. Конечно, нам сразу сказали, что на MTV или VH1 такое не покажут, но, слава богу, в наше время под них можно не подстраиваться, YouTube гораздо важнее и влиятельнее.
На новом альбоме лично мне очень понравилась песня “Perfect”. Depeche Mode перфекционисты?
Вы не представляете себе, какие! Особенно на финальной стадии – во время сведения. Уже когда Тони Хоффер, инженер сведения, закончил свою работу, и все было супер, мы еще полдня сидели в студии и подкручивали какие-то микроскопические частоты. Никто из посторонних, случайных людей в студии даже и не слышал, что же менялось по большому счету, но мы всё были не довольны. Остановились мы только в январе, когда и сам я перестал слышать, что меняется, а продюсер Бен Хиллиер еще неделю делал какие-то поправки.
В “Perfect” есть слова «я не жал на курок, я всего лишь певец». У нас в России это очень актуальная тема – должен ли музыкант быть художником в чистом виде или все же его место – в гуще общественных событий. Вы когда-нибудь чувствовали, что музыка Depeche Mode всерьез на что-то повлияла?
Музыка может менять каждого человека индивидуально. Ко мне регулярно подходят люди со словами: «Вы не представляете, насколько сильно ваша музыка изменила мою жизнь». Мы должны быть реалистами – перемены происходят медленно. С нас достаточно и того, что наши поклонники, каждый в отдельности, постепенно становятся другими, начинают по-другому думать. Мы не призываем людей помогать Африке.
Да уж, в коллективных акциях Depeche Mode встретишь редко.
Нас не очень-то и приглашают. Так повелось еще с первого Live Aid 1985 года. Мы не из тех групп, что могут мгновенно подорваться с гитарами и сыграть по тому или иному поводу. Мы отказываемся от таких предложений, например, в середине тура или посреди записи альбома. Они что думают, мы можем просто схватить под мышку синтезатор? Нет, мы не можем позволить этого себе.
Продолжая тему вашей обособленности, не могу не упомянуть, что у вас до сих пор нет не только ни одной Grammy, но и родных английских Brit Awards.
Наша карьера в Англии – это непрекращающаяся борьба. Вот у нас вышел новый сингл. Я смотрю на чарты iTunes и вижу, как он постепенно поднимается до первого места в Германии, карабкается вверх в первой десятке в других европейских странах, а в Англии, едва засветившись, тут же начинает ползти вниз, в хвост первой сотни. Потому что здесь его не играют по радио, и вообще у всей местной индустрии мы, мягко говоря, не ходим в любимчиках. Не забуду, как, когда Pet Shop Boys получали Brit Award за достижения в карьере, и Нил Теннант сказал: «Depeche Mode заслуживают эту награду в гораздо большей степени». Да, нас не очень-то празднуют на родине.
Ну, в России-то вы – абсолютные суперзвезды. Я всегда пытался понять, почему именно вы.
Я тоже много думал об этом. Это прекрасно и странно. Во всех экс-коммунистических странах, во всем Восточном Блоке у нас огромная фан-база. Возможно, этим народам близка тема отчуждения, которая присутствует в нашей музыке. Вообще, нас любят везде в Европе, кроме, пожалуй, Голландии, где все как-то ровненько. А еще мы очень популярны в Южной Америке. А вот там, где сам бог велел пользоваться успехом, - какое-то сопротивление. Не только в Англии, в Австралии, например, тоже.
Насколько я знаю, до России вы доедете только зимой, но один из первых концертов вашего тура будет в Тель-Авиве, это почти то же самое. Не страшно туда ехать?
Мы должны были заканчивать в Израиле тур в поддержку альбома “Playing The Angel”. Но нам пришлось отказаться от этой идеи, потому что обострились отношения между Израилем и Ливаном… кажется… или Израилем и Хезболлой… короче, мы отменили шоу за два дня до назначенной даты. 48 тысяч фанатов остались без шоу. Теперь мы возвращаем долги и символическим образом начинаем там, где остановились. Правда, теперь там новый конфликт. До концерта еще два месяца, никто не может с уверенностью сказать, как будут развиваться события.
На альбоме есть песня с вашим вокалом – “Jezzebel”. Мне кажется, это очередной повод поговорить о том, что в вас умирает гениальный крунер. Как насчет записаться с оркестром?
Я всегда любил петь баллады. Но не уверен, что хотел бы записать аж целый альбом в амплуа эстрадного певца, не интересно мне это.
Есть также люди, которые всерьез говорят о том, что вам следует выпустить гитарную школу.
Нет, нет я не хотел бы никого учить. Я гитарист-самоучка,еще чего доброго научу чему-нибудь не тому.
LOS ANGELES, California (CNN) -- On a recent day in Los Angeles, hordes of Depeche Mode fans made their way toward the intersection of Hollywood and Vine for a free concert by their heroes on "Jimmy Kimmel Live."
CNN spoke to the group's members about Depeche Mode's new album, "Sounds of the Universe," their three decades in the business and the effects of heavy drinking. The following is an edited version of the interview. Watch the band perform, laugh »
CNN: Have you looked outside the window to see the street closures out there, and 10,000 people gathering?
Andy Fletcher: (All three members laugh) It can't be happening. It's not anything to do with us. U2 are probably in town.
CNN: Closing down the street for a free concert is a big deal in Hollywood.
Dave Gahan: When we were first approached to do it, we were kind of in some trepidation about what it was really going to be, and if people were going to show up.
CNN: Were you afraid that only two people were going to show up?
Gahan: Well, we're always like that -- until we actually go on stage and see the people.
CNN: I can't believe it's been almost 30 years since Depeche Mode first formed.
Gahan: I think next year is our 30th year.
Fletcher: To be honest, I think at first when we found out it was going to be 30 years, I think it was, "Oh my God, how embarrassing. We're really old!" But I think now we've really got our heads around it, and I think it's something to be actually proud of.
CNN: On your last album, "Playing the Angel," there was a little tension because Martin, for the most part, had written all of the songs -- and Dave wanted to contribute to the writing process. But on the new CD, "Sounds of the Universe," it seems as though everybody was more comfortable sharing songwriting duties.
Gahan: When I kind of approached the band with a whole bunch of demos and said, "I want half the songs on the record," of course that didn't go down well (on the last album). I was a little bit overconfident, as well. But to me, it was just the excitement about this new thing, which was writing. There's no way I could go back to not being involved in the writing.
Martin Gore: To be honest, I think it's one of the big factors in Depeche Mode being much stronger now, and being better. I think Dave is a great frontman ...
Gahan: Thanks, man!
Gore: ... and singing someone else's lyrics, he's great. But I think now he really believes he contributes so much more to the band. So I think it's made the band -- the atmosphere between us -- much better, actually. So it's been a good thing.
CNN: Martin, you've given up drinking.
Gore: Yeah. It's been about three years now. It makes a big difference.
Gahan: He is a changed man. There's a different side of Martin that has always been there, but sometimes it gets clouded when the drinking and stuff becomes more important than anything else. I think it got to that phase on the last tour, and Martin was the one that stood up and said, "You know what? I've got to stop this." It's sort of one of those cliches, one of those myths, that you have to be really messed up to do something cool artistically.
CNN: Did you believe that?
Gahan: Yeah, I did for awhile. Yeah. When it's not actually producing anything creative at all, you're in trouble.
CNN: So Andy, in the meantime, you've got two sober bandmates over here.
Gahan: It's good for me, as well. (Gahan and Gore laugh heartily).
Gore: He's cut down to 50 units a week now!
Fletcher: I've cut down but --
Gahan: He's under pressure.
Fletcher: These things are happening to make the atmosphere better. So it's got to be good.
Gahan: Martin's always worked very hard on his songs, and they've always been great.
Fletcher: He also worked very hard on his drinking. (Everyone laughs). You know, when it takes over, it's not funny anymore. But in the studio, when we made this record, Mart was the first there and the last to leave, and worked really, really hard, was really focused -- and that was a joy to be around. It felt great.
Gore: I used to put in, like, maybe three hours and then have to go home on the last hour.
CNN: Do you feel there's less tolerance for that type of excessive behavior in music these days?
Gore: I think being in a band is probably the only job when you're actively encouraged to be out of it most of the time. You know, people like seeing people in bands being messed up. And, you know, people are always buying you drinks. They want to see you like that.
CNN: So what do you tell them now?
Gore: I just -- I don't go out that much anymore. (Everyone laughs)
CNN: You stay and do yoga with Dave, right?
Gahan: Not yet. We haven't gotten to that phase yet. That's a bit scary -- to start doing yoga together.
CNN: Stranger things have happened after 30 years.
Gahan: It takes a lot of hard work, and it takes a lot of discipline as well, to continue doing this. You've got to somehow learn to enjoy doing this. There's different phases over the years of the three decades. When we started out, we were barely out of our teenage years. Of course we had a lot of fun for many, many years -- going out to parties, and clubs and bars. But, you know, there comes a time when you have to draw the line.
У, как интересно.
Браво, Мартин, браво Дэйв.
Это я насчет того что Мартин бросил пить, но про йогу ржачно)))))
Мартин объясняет что ну как бы сложно быть в группе тусоваться и не пить, потому что как бы, тебе покупают вечно выпить и вообще им ржачно когда ты бухой.
СИЭНЭН - так что вы отвечаете им теперь?
Мартин - Да я просто редко хожу на тусовки теперь.
СИЭНЭН - Так значит вы остаетесь с Дэйвом и занимаетесь йогой, да?
Гахан - Нет. Мы еще не дошли до этой фазы. Это немного пугающе - начать заниматься йогой вместе.
Get the balance right
Three decades on, synth-pop pioneers Depeche Mode find a new way of working
On first listen, Depeche Mode's new Sounds of the Universe may seem like more of the U.K. trio's sinister stock in trade — Gothic synth motifs backed by the funereal crooning of frontman Dave Gahan. But delve deeper into the tracks, most composed by band Svengali/keyboardist Martin Gore, and a thematic pattern emerges; this is easily the most spiritual set of the band's three-decade career.
"And that's kind of how I see it, really," says Gore, who just turned an unusually reflective 48. "The album didn't start making sense that way until I'd written songs like 'Peace' and 'Little Soul' — then I realized the bigger issues I was confronting."
The "Peace" lyrics read like a reaffirmation of purpose: "I'm leaving bitterness behind this time / I'm cleaning out my mind... peace will come to me." So how did Gore suddenly find serenity? Easy, he says — through sobriety. Three years ago, midway through a world tour, he quit drinking, cold turkey.
"I was suffering from panic attacks, I was always irritable and grumpy, and when I added up all the units of alcohol I'd been consuming, the total was truly horrifying." It was even scarier to realize, he says, "that I'd never been onstage sober in my life before. So this is the first tour I've ever done, alcohol-free, and I prepared for it like a professional boxer does before a fight."
Was there a final-straw moment when Gore knew he had a problem? He laughs.
"There were loads of those moments, but they never hit home. I mean, I had seizures one day on a boat in a Louisiana swamp, and fell forwards, just by chance. And if I'd have fallen backwards, I would've landed in a swamp full of alligators — no joke. But even that didn't stop me — I kept right on drinking. But in the end, I finally just realized it was time to stop."
Gore attended an occasional AA gathering, but couldn't hit the recommended 90 meetings in 90 days schedule. Still, he managed to put down the bottle and begin working out in earnest.
"It sounds like a cliché, what I've learned from all this. But getting a clear head only brought me closer to friends and family, made me really treasure the people I have around me."
But Depeche Mode still gets mortality reminders from time to time. As on a recent Athens, Greece date, when Gahan — who was once declared clinically dead back in his heady drug days — was rushed to the hospital after collapsing in his dressing room.
"We are getting a bit older, as proven by Dave's cancer scare," says Gore, who cancelled a band date two weeks ago so his vocalist could get some physician-prescribed rest. "At first he was diagnosed with a stomach bug, but overzealous doctors did a scan and found a shadow on his bladder that turned out to be a malignant tumor. It's a miracle they managed to catch it so early."
A divorced father of three, Gore says he wants to be around for his kids.
"I've learned that for me, personally, drinking is not an option anymore," he says. "The moment I open that door even a crack, it's fully open within 24 hours. Because I could always find a reason to drink ..."
Dear Superstar: Dave Gahan
Posted Tuesday 11/22/2005 1:00 AM in Guide by Victoria de Silverio
“My face hurts,” says Dave Gahan, sitting on a penthouse veranda at the Four Seasons Hotel in Beverly Hills in a slim black suit and wifebeater. “We all went to see The 40-Year-Old Virgin last night and I laughed so hard my jaw is still sore. During the saddest moments of my life, I had lost my sense of humor.”
There was a time when Gahan had more to worry about than his funnybone. The Depeche Mode frontman, whose cavernous voice ushered in an era of new-romantic gloom, was almost felled by his grunge-era heroin habit, an addiction that led to numerous overdoses, a suicide attempt, a weird Bugs Bunny doll roommate (more on that later) and death, for two minutes.
Despite deciding to “play the whole rock-star thing to the full and burn out,” the eight-years-sober Gahan, 43, is sinewy, tanned and wrinkle-free. Even in the unforgiving glare of the afternoon sun, his only visible scars are from an aborted tattoo on his forearm and a gnarly wound on his elbow, the result of an extreme Pilates position he’s been practicing.
Though he’s sold more than 50 million records with a band he started 25 years ago with Martin Gore, Andrew Fletcher and Vince Clarke, written a well-received solo effort, Paper Monsters, in 2003 and is promoting Depeche Mode’s eleventh album, the return-to-form Playing the Angel, Gahan is feeling modest.
“Turning down that radio up there is the key,” he says, pointing to what lies beneath his perfect black coif. “Even now, it will tell me to end it. The difference now is that I’m like, Shut the fuck up!” A yoga state of mind we hope he keeps, as we expose him to your inquiring minds …
Describe the worst day of your childhood.
GEESUS, IRVINE, CA
I can think of two. When I was 11, I came home from school and was confronted with a man sitting next to my mom, who explained that this man was my father. Up until then, I’d thought that my stepfather, who’d died when I was 9, was my biological father. Turns out my father had left us when I was very young. God bless my mom, she was doing the best she could, but I was brought up in that very English way that if there’s something that might hurt your kid, you don’t tell them. After that, I was like, fuck off to everything and I got into a lot of trouble, for stealing cars and robbing and thieving, which led to my other worst day. When I was about 15 I was sent away to a detention center for six weeks. It was a kid’s prison — you march down the hall, get your blanket and new clothes, get screamed at and beat up. Joining Depeche Mode saved my life.
At the height of your infatuation with grunge, did you rock a flannel shirt?
HICCUP2000, SANTA MONICA, CA
I don’t think I “rocked” a flannel shirt, but I definitely had my fair share of flannel shirts. There are some pictures of me being arrested in one. I wore them more so that I wouldn’t get noticed, so I could blend in.
Do you still wear a scrotum ring?
SHOVAK, JENKINTOWN, PA
It wasn’t a scrotum ring, it was a geish — that’s a piercing in the part between your scrotum and your ass. It’s supposedly the most erotic place to be pierced, but I would beg to differ with that. I don’t know if any piercing is that erotic, really. For me, it was probably about the pain. I knew it was time to get rid of it when one of my kids noticed it and was like, “Why do you have an earring in your ass?”
Did your life flash in front of your eyes when you had your near-death experience in 1996?
FASHIONCHIK2, CARSON CITY, NV
Oh yeah. I saw Jennifer, who is my wife now, and she was calling me back. I had this feeling that she was a light, a good thing in my life. I also heard a voice really loud that was saying ‘This is wrong! You don’t get to decide!’ I could see myself surrounded by the paramedics and I was screaming down: ‘I’m here, I’m here!’ I felt like, oh my God, I made a big mistake! This is not what I wanted! And all of a sudden I felt that surge coming back to life. I found out later that Jennifer, who was in New York, felt at the time, 4 A.M., an overwhelming feeling that something terrible had happened to me.
How long after you flatlined did you give up drugs?
EYEPOD2005, CLEVELAND HEIGHTS, OH
It still took me about two years after that to ask for help. At that point I was finally court-mandated to stay sober. It was either that or go to jail. So I went to live at a sober living house and they would pull us in randomly to be urine-tested. It was really humbling, but at the same time I felt the best I had ever felt in my life.
I’m thinking of buying a pair of leather trousers. Any advice?
UNICORNLVR, ANTIOCH, CA
Yes. First, find someone to make them for you, because you’ll never find a pair that fits you properly otherwise. Make sure they are black, too.
Is it true that you had a weird rabbit doll when you were a junkie?
BLCKCELEBRATION, LIVINGSTON, NJ
Oh yes. The last couple of years in California, I was living in a little apartment in Santa Monica and I had — well, it’s really sad, actually — this huge Bugs Bunny doll. Which would become quite animated when I was out of my mind. I also had a Tin Man and a Lion. The Tin Man used to speak to me. It was basically psychotic behavior, which of course now I can see. But at the time I thought, “Doesn’t everyone have these things?”
What song did you sing in your audition for the band?
KSWAGGER, NEW YORK
“Heroes” by David Bowie — it was an accident though. One night I was messing around at rehearsals with this other band and someone started playing that song and I started to sing. Martin and Andy and Vince were next door and they heard me. A couple of weeks later, Vince called me and asked if I wanted to rehearse with them.
How out of it were you when you brought a spiritual advisor on tour with the band?
STRNGLVE, SAN FRANCISCO
Jonathan Kessler actually handled accounting stuff for us, but we referred to him as our spiritual advisor as a joke. What he did was act as a mediator between us since we were all in very different places. We did take a psychiatrist on the road, to help us communicate, but we never ever sat down together. The idea though was sort of like the Metallica film, Some Kind of Monster, but before that came out, of course. I never went to see the psychiatrist and I’m pretty sure no one else in the band did either. Some crew members did though, and after a period of time, the doctor left, saying ‘You are all insane and need to be committed.’
Out of your 11 records, which one is your least favorite?
PRINCEODARKNESS, FORT LEE, NJ
Ultra was my least favorite to make. That was a bit of a mess. But my least favorite record in terms of sound was Broken Frame, our second one. That was when Martin was thrown into the deep end to write all the songs [after Vince Clarke left the band]. We struggled for a few albums to try to find something, our sound.
What do you remember about getting married in Las Vegas?
REALELVIS, RENO, NV
Not a lot.
It’s 1994, You’re midway through the songs of Faith And Devotion tour and it’s 10 minutes before you go onstage — paint a picture of the scene backstage.
JLANNERT, OSSINING, NY
Well, I was usually locked away in my dressing room — we had separate dressing rooms at the time, separate everything, actually. The weird thing was, during that period, even though I was messed up, I’d do an hour of yoga before the show. When people are really in the grips of addiction, you often think you are on a higher plane, and doing yoga was all part of that. I was really disciplined about it. I think it amazed people, because I would come off stage and get straight into the drugs and the booze and that would go on all night.
How is it that you look so good after all these years?
TPEBBLE, BAYONNE, NJ
Well, I don’t go there anymore with the booze and the drugs, and I haven’t for about eight years. That might be part of it. I still wake up in the morning full of gloom and doom. I do not jump out of bed going “Wooo hooo! Let’s go!” To get myself out of that funk, I get moving. I run three, four times a week — only for 30 minutes — but I run pretty fast.
Are you still the world’s foremost new-romantic goth fisherman?
FUNKYDANCER, GERMANTOWN, PA
Yes! I just went actually with my brother Pete. It was cool, just sitting next to each other. After all the stuff that’s happened, I still have my fishing poles. I think the biggest fish that I caught was probably a 10-pound carp. That might be exaggerating a bit.
Why did you start waxing your chest?
JHENKLES, ANAHEIM, CA
I’ve got one of those chests like the guy from 40-Year-Old Virgin — hairy and kind of patchy — and I’m very vain. I don’t really like body hair, to be honest. I like to be streamlined, like a dolphin. I don’t really do it anymore though.
Have you talked to your kids about drugs yet?
JESUSISMYPAL, MODESTO, CA
Oh yeah, we talk about it. If there is one good thing that has come out of all of this, it’s that we are open to talk about those things. Drugs aren’t things that our kids are going to be able to hide from us. We know all about it. It’s not going to be like, “Oh, hmm, I wonder if he’s smoking pot.” But if they choose to go down that path, I’m way more equipped to be supportive and to give advice.
Which lyric are you most proud of writing?
VIOL8TR, ORLANDO, FL
The words to “A Little Piece,” from my solo record Paper Monsters. It starts out, “All alone and bitter, all alone and mad, all alone with someone, and I should be so glad.” It seemed to just flow through me when it came out.
Do you have any nicknames?
PEGGYSUE99, FORT COLLINS, CO
A paramedic who, well, I wouldn’t say I became friendly with him, but he treated me a few times for overdoses, was like, this guy is a cat. He’s got nine lives. So some people have called me “Cat.”
What was the worst job you ever had?
CRUMBS88, NEW YORK
I’ve worked so many jobs at construction sites and in factories, paperboy, washing up in hotels and stuff, but I would never last long. Sometimes I would go to lunch and never come back. One job I really liked, though, was landscaping. We’d all get in the back of the truck and the boss would drop us off at a bare field and we’d rotovate the land, then come back the next week, throw some seeds around and plant small trees. Months later, it would be grass with trees and we’d dance on it and then mow.
Who does the best cover of “Personal Jesus”?
DUFFBEER, MEMPHIS, TN
Johnny Cash, by far. He pared it down to its barest form. Martin originally got the idea from reading Priscilla Presley’s biography on Elvis. She said that Elvis was her personal Jesus.
Aside from dying, what is the dumbest thing you’ve ever done on drugs?
KARMAKID, TALLAHASSEE, FL
Ha! Take them in the first place. Moderation was never my M.O.
In all, how much money do you think you stuck in your arm?
KHARRIS, VIRGINIA BEACH, VA
One of the first things you have to do when you go to a rehab is try to work that out, to take an inventory, so that you see the value of what you’ve wasted. The answer, especially if you include all the rehabs, is a ridiculous amount of money, a shameful amount. For a few years, I was spending $2,000 to $3,000 a week. I’m sure it’s a lot more than that, if you figure in all the damage it caused. It’s insane.
What song in the last six months do you wish you had written?
BIGDIPPER9, AMHERST, NY
“Hiding All Away,” from the new Nick Cave album, Abattoir Blues. The line “I was hidden, dear, hiding all away” particularly rings in my ears. I think he’s an absolute genius, a poet.
What are your vices now?
PAPERPUSHER00, WILMINGTON, DE
Dark chocolate. I prefer it to be from Belgium. I don’t think there is a day that goes by that I don’t eat some. It’s my reward.
Джон Доран встречается с Мартином Гором, Дэйвом Гэаном и Энди Флетчером и погружается в Звуки Вселенной. Фотографии Дина Чокли.
«Я помню будущее, как если бы оно было вчера. Но оно не было похоже на вчерашний день, оно было похоже на день завтрашний. Я помню, каким было будущее. Оно умерло много лет назад…Точнее, умерла вера в него».
Джонатан Мидс [брит. писатель, телеведущий, журналист], «Вспомнить будущее»
Синти-поп в том виде, котором мы его знаем, благополучно дожил до зрелого возраста. Это не касается электронной музыки как таковой – ей уже намного больше ста лет от роду. Речь здесь идёт именно о гибриде поп-музыки, «новой волны» и пост-панка, построенном на применении ставших широко доступными синтезаторов. Если взять за условную точку отсчёта выход «Autobahn» Kraftwerk в 1974 году, то получается, что этот жанр в настоящий момент как раз переодевается из форменной чёрной спецодежды и обуви в удобные кардиганы и домашние тапочки. Пока никто не смотрел в его сторону, синти-поп повзрослел. К счастью, электронные музыканты, конечно, никак не могли позволить себе превратить свой стиль во что-то настолько же тоскливое, а временами и просто смехотворное, что успешно проделали с классическим роком группы-ветераны из 60-х. Никто не захочет слушать, если Гэри Ньюман начнёт играть на губной гармошке. Я предпочту лучше вообще не видеть, чем лицезреть Pet Shop Boys, обросших бородами, восседающих на стульях и бренчащих на гитарах что-нибудь душераздирающее о проблемах шахтёров. OMD без синтезаторов – это нонсенс.
Главная синти-поп-группа мира Depeche Mode в настоящее время сама стоит лицом к лицу с такой проблемой. Группа, которая появилась в Базилдоне (Эссекс) в 1980-м, приспособилась к этой смене темпа, обратившись к старым технологиям. Скрипящие и (относительно) древние монофонические «Муги» и «Стейнер-Паркеры», капризные и хитроумные секвенсоры и массивные драм-машины придали архаичности звучанию их двенадцатого альбома «Sounds Of The Universe». Но это не в чистом виде ностальгия. Обложившись старыми инструментами, группа занималась поиском новых препятствий и проблем, стремясь c помощью винтажной техники создать никогда раньше не слыханные звуки.
Эта музыка была сделана на оборудовании, которое проектировалось и собиралось в то время, когда музыкальные горизонты были широкими и даже бесконечно необъятными. Когда изобретались эти машины, никто ещё не знал, что, как это ни грустно, именно их появление приведёт к застою в музыке, что она начнёт походить на безжизненную землю, и насколько безграничными будут технические возможности, настолько же бессильным станет воображение.
Так что будущее, как говорится, не такое, каким оно было раньше. Сегодня мы встречаемся с группой, чтобы, вспомнив о прошлом, заглянуть в завтрашний день. Разговор происходит в уютном и неприметном закрытом клубе в лондонском районе Мейфэр. Беседовать с похожим на более молодого, рыжеволосого Алана Беннетта [англ. драматург и актёр] Энди Флетчером, слегка рассеянным, но доброжелательным Мартином Гором и невероятно вежливым и как всегда оживлённым Дэйвом Гэаном – одно удовольствие. Они кажутся спокойными и довольными, а дух болезненной рассогласованности, который много лет царил в группе, вроде бы, существенно сгладился, если вообще не исчез. Он преследовал их не только из-за спровоцированного наркотиками стремления Гэана к саморазрушению, но и в связи с его более недавними спорами с основным автором песен группы, Гором, по поводу того, кто из них главнее. Mute с триумфом сообщают всем о наступившем перемирии и радостно объявляют, что парочка впервые сочинила вместе песню (хотя потом выясняется, что «вместе» – это всё-таки небольшое преувеличение, а песенка «Toe Stub» про инцидент, случившийся во время матча по настольному футболу, всё равно так и не дошла до окончательной версии альбома).
Как и многие другие рекорд-компании, Mute, конечно, идут на самые невероятные меры, чтобы предотвратить преждевременную «утечку» нового материала. Например, до официального выхода альбома журналистам высылаются его экземпляры под именами несуществующих в действительности групп, чтобы по небрежности новые песни как-нибудь случайно не оказались в Сети. Когда в 2005 выходил альбом «Playing The Angel», группа пряталась под очень подходящим для них мрачным названием – «Чёрная туча» [Black Swarm]. Ну а в этот раз Mode взяли себе псевдоним… «Чай с печеньем» [Tea and Biscuits].
Что-что!?
Мартин Гор: (Смеётся.) Думаю, мы истратили весь запас воображения на сам альбом, и поэтому не смогли придумать ещё и как нам зашифроваться. Наверное, его для нас придумали в EMI, потому что самый первый вариант оказался неудачным. Что это было за имя? Ну, ничего особенного. Нас назвали «Распадения» [The Dispersments]!
Флетч: Это похоже на название какой-нибудь «нововолновой» группы.
Дэйв, это имя, «Чай с печеньем», не свидетельствует ли оно о том, что вы стали более зрелыми?
Дэйв Гэан: (Смеётся.) Хорошо сказано! Да, мне нравится эта мысль. Пожалуй, ты прав. Наверное, это была идея Дэниэла [Миллера]. Когда мы работали над альбомом, то у нас в студии действительно были и чай, и печенье – ничего более крепкого мы, фактически, и не пробовали, пока записывали песни! Это один из тех наших альбомов, запись которого происходила как никогда собранно. Мартин и я каждый день приходили в студию, чтобы поработать, и мы оба стремились всё сделать как можно лучше. Мы много это не обсуждали, но он написал потрясающие песни, и несколько моих песен тоже вошли в альбом. Когда мы только собрались у него дома в Санта-Барбаре, мы долго не ломали головы: сразу решили, что пригласим Бена [Хиллиера] продюсировать альбом. Нам очень понравилось записывать вместе с ним «Playing The Angel». Он сказал, что ему тоже будет интересно сделать с нами этот альбом. В этот раз он работал с новым звукоинженером и программистом. Это было здорово: хорошо, когда в записи участвуют новые люди. Мы все с самого начала отлично нашли общий язык. Можно было и не сомневаться, что люди, с которыми он вместе работает, окажутся хорошей командой. Я начал с того, что прослушал где-то 15 демо-версий, которые сделал Мартин, и как минимум о 12 из них сразу можно было сказать, что это великолепные песни. Начать снова записываться было совсем несложно. Мартин в отличной творческой форме. Мы записывали альбомы в разных ситуациях: когда все были в группе, когда кто-то уходил, когда у нас появлялся кто-то новый, когда у нас были личные проблемы, и иногда, когда запись подходила к концу, ты был рад, что всё закончилось, но в этот раз... всё было совсем по-другому. Запись этого альбома прошла очень гладко.
В том, что вы говорите, скрыто серьёзное противоречие, потому что в этот раз вы, можно сказать, повернули в другую сторону. «Sounds Of The Universe» – это ещё один великий альбом Depeche Mode, но если раньше я всегда думал, что вы пишете песни о главных вопросах бытия и используете при этом продвинутый футуристический саунд, то на этом альбоме у вас ретро-звучание. Вы использовали много винтажных аналоговых инструментов.
М.Г.: Мне не кажется, что альбом сделан в ретро-ключе, хотя мы действительно использовали много старого аналогового оборудования. Как раз когда мы отправились в студию работать над альбомом, у меня появилось новое увлечение: я начал вспоминать о прошлом и покупать в огромном количестве старые аналоговые синтезаторы, драм-машины, гитарные педали и всё такое. Кроме того, мы использовали эти инструменты вместе с множеством современных технологий. Так что, думаю, этот альбом – это, на самом деле, смесь разных эпох.
Д.Г.: У Мартина новая страсть – покупать старые инструменты на eBay. Буквально каждый день нам присылали что-нибудь новое: драм-машины, синтезаторы, секвенсоры. Так что то, как мы работали в этот раз, в чём-то напоминало то, как мы записывали некоторые песни в начале 80-х: брали какой-нибудь новый инструмент и смотрели, что можно из него выжать. Кое-что мы сочинили на «Стейнер-Паркере» выпуска примерно 1974 года – это абсолютно непредсказуемая машина. Это были просто какие-то случайные наброски, связанные с тем, что мы и искали, но они-то нам и помогли – песня, над которой мы работали, сразу же совершенно преобразилась. Вот что мы действительно немного обсуждали, так это то, как использовать все эти аналоговые инструменты в сочетании с живым исполнением. Многие из инструментов, которыми мы пользовались, мы всегда держали наготове, все они были соединены между собой, так что разные фрагменты одной и той же песни могли воспроизводиться одновременно. Эти древние инструменты иногда бывают такими непредсказуемыми: часто они выдают что-то совсем странное, и в следующий раз, когда играешь то же самое, всё уже звучит совсем по-другому. Думаю, благодаря этому всё происходило очень спонтанно. Кроме того, Бен так организует процесс, что никогда не стоишь на месте. Если делаешь что-нибудь пару часов, и ничего не выходит, он говорит: «Давайте тогда просто попробуем поработать над чем-то другим». Нам совсем не было скучно. Мы много играли вживую. Каждый день Мартин играл на гитаре, я пел. Мы всё делали вместе.
Принадлежишь ли ты к числу тех авторов песен, которым постоянно нужно ставить перед самими собой препятствия, чтобы лучше сочинять?
М.Г.: Нет, вряд ли. Но в этот раз я действительно писал песни совсем по-другому. Хотя мы начали создавать альбом на этих аналоговых
синтезаторах, сами песни я писал на лэптопе. Возможности цифровых технологий помогают мне работать гораздо плодотворнее. С компьютерами весь процесс идёт гораздо быстрее – не надо никуда бежать, подключать синтезаторы. Мне приходилось «спускаться» в реальное измерение только тогда, когда надо было что-то спеть или сыграть на гитаре. Думаю, поэтому я и написал столько песен в этот раз. По-моему, я сочинил 18 или 20 песен. И, скорее всего, на расширенной версии альбома появятся некоторые «дополнительные» песни.
Э.Ф.: Там их будет 5.
М.Г.: Вместе с песнями Дэйва у нас их стало 22. Из них мы записали 18, на наш взгляд, лучших.
И это первый ваш альбом, для которого ты написал песню совместно с Дэйвом. Как это случилось?
М.Г.: Это не совместная песня в привычном смысле. Вначале я написал её как инструментальный трек. Дэйв его услышал, ему понравилось, он взял эту запись к себе в номер и сочинил для неё слова и основную мелодию. Мы с ним специально для этого вместе не собирались. Но, по-моему, это интересный опыт: это первый случай, когда мы сделали песню вместе.
Ещё пару лет назад об этом не могло бы быть и разговора, правда? Даже со стороны было легко заметить, что у вас конфликт.
Д.Г.: Да, и мы никогда особенно и не пытались его разрешить. Думаю, все эти годы между Мартином и мною действительно был дух соперничества. Он до сих пор присутствует. Конечно, писать песни – это дело Мартина, и когда я вдруг стал встревать – « Эй, а у меня тоже есть кое-какие идеи» – конечно, это не могло не вызвать проблем. Это сразу стало понятно, ещё когда я впервые об этом сказал. Когда мы записывали «Playing The Angel», ещё до того как мы отправились в студию, мы несколько месяцев торговались: «Ну, если пять моих песен не будут на альбоме, я вообще не стану ничего делать, и всё тут». Мы себе хорошо потрепали нервы. В конце концов мы остановились на трёх моих песнях, что, по-моему, было хорошим компромиссом. На предыдущем альбоме мы больше соревновались. Но когда мы отправились в тур, сразу стало ясно, что это ничего не меняет. Когда мы начинали этот альбом, мы уже так не спорили. Я сказал: «Вот, у меня есть песни». А Мартин: «Хорошо, мне очень нравится вот эта и вот эта». Мы давали интервью в Нью-Йорке, и он обратился к журналисту: «Наверное, трудно было определить, какие из них написал я, а какие – Дэвид». Для Мартина такое сказать – это значит сделать очень серьёзный комплимент. Он никогда тебе это не скажет прямо в лицо. Но в интервью он это сделал! Это было довольно-таки здорово. В то же время сейчас я чувствую себя достаточно свободно. Раньше этого не было. Мне эти слова помогли чувствовать себя более уверенно в студии. Мне сейчас интереснее участвовать во всём процессе записи, в том числе и в работе над песнями Мартина.
Энди, будет ли справедливым утверждать, что в каком-то отношении ты, вообще-то, главный человек в группе? Ведь если бы тебя не было, особенно если говорить о некоторых моментах в прошлом, группа бы просто перестала функционировать, потому что без тебя Дэйв и Мартин не смогли бы нормально общаться друг с другом?
Э.Ф.: Не знаю. Это просто мы такие. Мы просто немного необычные. В рок-группе, как правило, всегда понятно, кто за что отвечает: кто гитарист, кто играет на бас-гитаре, кто – на барабанах. В электронных группах всё всегда немного по-другому. Я вроде бы как всегда только обеспечиваю тыл, а эти двое – они главные, но такой тыл, на самом деле, бывает очень нужным.
Д.Г.: Не хочется мне это говорить, но, может быть, это действительно так! (Смеётся.) Мы потратили уйму сил на бессмысленные ссоры. Мы слишком много времени потратили на них, и мне это не приносит ничего хорошего, особенно если я хочу стать ближе к Мартину в творческом смысле. Они двое друзья. Они вместе учились в школе. Этим всё сказано. Мартин очень хороший друг. Он во всём поддерживает Флетча. Это здорово. Я это понимаю. Надо обращаться прямо к тому, кто тебе нужен. Сейчас, после всех этих лет вместе, я наконец-то начинаю понимать, что если мне надо поговорить с Мартином, то тогда мне надо говорить именно с ним, а не просто что-то предлагать Флетчу – то, что я ему скажу, всё равно исказится, пока дойдёт до Мартина. «Эй, Мартин, я опять про то же самое» – «Что ты сказал? Я не слушал». (Смеётся.) Такой способ общения вроде бы нормально работал какое-то время, но сейчас уже нет. Когда мы закончили делать «Exciter», было ясно, что дальше так дело не пойдёт.
Вы (или, по крайней мере, так сказано в вашем пресс-релизе) говорили, что когда работали над новым альбомом, между вами не было никаких разногласий. Но разве для того, чтобы нормально функционировать, группам не нужно напряжение в отношениях? Особенно тем группам, которые уже давно вместе?
Э.Ф.: Всем хорошим группам, в целом, оно необходимо, потому что то напряжение, которое создаётся между их участниками, и способно сделать эту группу великой. У нас так и происходило в прошлом, но это не значит, что без этой напряжённости в отношениях нельзя записать хороший альбом.
М.Г.: Думаю, это представление о том, что «в хорошей группе должны быть конфликты» – просто миф.
Э.Ф.: Скорее необходима взаимная увлечённость, так?
М.Г.: Да. Может быть, взаимная симпатия? Конфликты – это просто миф. Я даже сам начал верить, что ты можешь писать песни только если у тебя не всё в порядке или ещё что-то в этом роде. Но, опять-таки, мне кажется, что этим альбомом мы доказали обратное.
Если как раз говорить о нём, легко ли тебе сейчас, когда ты бросил пить, удаётся чем-нибудь занять себя, когда вы в туре или записываете альбом?
М.Г.: Да. Я бросил пить где-то три года назад. Просто так решил. Не обращался в общество «Анонимных алкоголиков» или ещё куда-нибудь. Я просто принял решение, что не буду пить. Оказалось, что есть столько других занятий.
То есть, в таком случае, ты уже не алкоголик, просто в прошлом у тебя были проблемы с выпивкой?
М.Г.: Хм. Ну да. Это всё было частью работы. Если ты играешь в группе, это фактически становится стимулом к тому, чтобы почти постоянно напиваться. Если ты этого не делаешь, люди в тебе разочаровываются! (Смеётся.) Всегда и везде найдётся кто-нибудь, кто тебе захочет в этом помочь! (Смеётся.)
Э.Ф.: У Мартина была зависимость от алкоголя, но она бывает разной, и есть разные способы её лечения.
Понятно, как всё это начинается, если у тебя группа. У вас тур, вы приезжаете куда-нибудь, ты чувствуешь себя разбито, выходишь на сцену, оживляешься, появляется выпивка, наркотики, и затем всё повторяется снова. Понятно, почему тебе захотелось положить конец этим крайностям, которые неизбежно сопровождают группу в туре. Какие плюсы и минусы в том, чтобы писать музыку и играть концерты, когда нет этой нервотрёпки?
М.Г.: Ну, как я уже сказал, это оказалось гораздо проще, чем я предполагал. Меня это по-настоящему удивило, потому что я думал, что мне будет очень трудно. Но вместо того я написал больше песен, чем когда-либо раньше, и, думаю, они лучше, чем раньше.
Группе скоро исполняется 30 лет. Вам ещё не предлагали кучу денег за то, чтобы вы объединились с Винсом Кларком и съездили в тур с песнями из «Speak And Spell»?
М.Г.: (Смеётся.) Д.Г.: (Смеётся.) Пока нет! Скоро начнут, я знаю! Это как группы вроде The Stooges (так жаль, что Рон [Эштон, гитарист группы] умер, и ещё совсем молодым): они снова собрались и записали новый альбом [«The Weirdness»] – он мне не понравился, но потом они отыграли концерты с песнями с их дебютной пластинки. Дэвид Боуи недавно выступил в Нью-Йорке с программой из песен с «Low», a Sonic Youth только что заново сыграли «Daydream Nation». Мы об этом говорили, и один из тех альбомов, который мы могли бы сыграть полностью, от первой до последней песни – это «Violator». Но, думаю, «Speak And Spell» мы бы тоже так могли исполнить. Сейчас многие группы так делают. Не то чтобы мы тоже что-то такое планировали, но этот альбом хорошо бы подошёл для такого случая. Это была законченная запись, она хорошо воспринималась целиком. Когда делаешь первый альбом, вы уже, как правило, играете вместе пару лет, и это всё, вроде как, ваши собственные песни: вы идёте в студию и недели две только и делаете, что их записываете. И на этом всё, никто больше с ними не возится. Нам пришлось много потрудиться, чтобы этого достичь, но всё-таки «Sounds Of The Universe» получился такой же единой, цельной работой. Это во многом заслуга Бена. Он знал, как это лучше сделать. И то, что у нас было целых 20 песен, тоже этому поспособствовало. А ещё в этот раз мы всё делали более организованно и чётко.
Вы вообще-то собираетесь отмечать тридцатилетие группы?
М.Г.: Если соберёмся, то первое, что надо будет сделать – определиться с датой. Я даже не знаю, что можно считать нашим днём рождения.
Ну а когда вы начали выступать под именем Depeche Mode, где-то летом 1980-го?
М.Г.: По-моему, где-то в мае 1980-го.
Э.Ф.: Не согласен.
М.Г.: Да! Наш друг Дэрил [Бэмонте], который тогда помогал нам организовывать концерты, вёл дневник, и там записана точная дата – думаю, какой-то из дней в мае – когда мы впервые играли концерт под этим названием. Это было в школе. Полагаю, теоретически, мы должны были собраться как минимум за несколько недель до того, потому что надо же нам было репетировать. Но, наверное, можно день этого школьного концерта считать нашим днём рождения.
Как прошёл этот концерт?
Э.Ф.: (Мартину.) Это когда ты играл в обеих группах! Там вместе с нами ещё была другая группа, The French Look, и Мартин в ней тоже участвовал, так что между выступлениями ему пришлось переодеваться. (Оба смеются.) Дэйв с нами тогда пел в первый раз, и он очень нервничал. Ужасно нервничал. Это всё происходило в школе Сент-Николас, где мы раньше учились.
Вы имели успех у девочек?
Э.Ф.: (Изображая обиду.) У девочек? Нас они не интересовали! М.Г.: Не забывайте, где мы были – в Базилдоне в Эссексе. Главное, что я помню про этот концерт – это то, что кто-то повздорил с Винсом, и одному из наших друзей, у которого были крепкие кулаки, пришлось за него вступиться и поколотить этого типа (Смеётся.) Нас тогда гораздо больше интересовало то, как мы сможем нормально добраться до дома, чем сумеем ли мы подцепить какую-нибудь девчонку.
Как вы думаете, что такое было или есть в воздухе в Эссексе, что там столько электронных музыкантов? Ведь Гэри Ньюман там жил, и The Prodigy тоже оттуда.
М.Г.: В какой-то степени нам просто повезло. Там, где мы росли, не было никаких возможностей заниматься музыкой. Никаких концертных площадок, ничего не было. Так что, думаю, всё связано с тем, что в то время как раз впервые появились в продаже недорогие синтезаторы, и тогда Винс решил, что нам пора бросать гитары и надо становиться синтезаторной группой.
Стало быть, в то время именно за ним оставалось решающее слово?
М.Г.: Да, за ним.
Э.Ф.: Он был довольно целеустремлённым. Невероятно целеустремлённым. Сейчас вы бы с трудом поверили, что он когда-то таким был. Он тогда работал на йогуртовом заводе, зарабатывал 13 фунтов в неделю, а тратил из них где-то 20 пенни, потому что остальные деньги копил на новые инструменты – вот такой он был целеустремленный.
То есть без него вы скорее могли бы стать «нововолновой» группой?
М.Г.: Кто знает. Когда мы только собрались, Энди играл на бас-гитаре, Винс – на гитаре, а я – на синтезаторе, но потом нам так понравилось, как звучит этот синтезатор, что Винс решил, что они оба тоже станут на них играть.
В одной из новых песен Дэйва «Come Back» замечательно перегруженная, почти шугейзерская атмосфера. Не было ли это сознательной попыткой создать какое-то потустороннее, психоделическое звучание?
Д.Г.: Конечно! Я всегда к этому стремлюсь! (Смеётся.) В этой песне я смог это сделать, и именно такую музыку я люблю слушать. Мне нравится, когда с помощью музыки совершаешь небольшое путешествие, когда тебя куда-то уносит. К сожалению, мало кто так пишет. Все эти модные имена, о которых все говорят, на самом деле, на меня не произвели большого впечатления. Но вот альбом MGMT – как раз такой. Замечательный альбом, от первой до последней песни. И звучит так, словно записан группой, которая уже чёрт знает сколько лет существует. Это слышно в песнях, в звуке, в идеях. Да, «Come Back» тоже именно такая песня. Она вся построена на этом постоянном… цитировании. Это была идея Мартина. Он нашёл очень тяжёлый, грязный, качающий рифф в стиле Jesus & Mary Chain, который мне очень понравился. «Come Back» сама по себе довольно позитивная песня, яркая, но на заднем плане в ней этот низкий басовый гул в духе Stooges.
Если уж мы заговорили о том, что в этой песне такая ирреальная, психоделическая атмосфера: находишься ли ты сейчас, отказавшись от выпивки и наркотиков, на том этапе, что уже совсем больше и не вспоминаешь о них?
Д.Г.: На самом деле, совсем наоборот. Я постоянно об этом думаю. Я не так уж много размышляю о самих наркотиках, но ко всему, чем я занимаюсь, я очень сильно привыкаю. Если мне становится от этого хорошо, мне хочется делать это ещё, и в прошлом это было для меня губительно. Думаю, здесь главное – уметь контролировать себя. Главное – хочешь ли ты нести ответственность за то, что получается в результате того, как складываются ваши отношения с людьми или ещё что-нибудь. Я не хочу сказать, что чувствую себя персонажем фильма, а не живым человеком, но к своей жизни я действительно пытаюсь относиться как к чёрной комедии. Но на самом деле мне всегда будет чего-то не хватать. Хотя вообще-то это и противоречит тому, что у меня в жизни сейчас. Сейчас я гораздо острее чувствую, что я живу и люблю жизнь. Иногда. Но я всё тот же в том смысле, что иногда, когда всё плохо, то тогда единственное, чего мне хочется – побыть в одиночестве. Но надолго мне этого не хватает. Одиночество для меня как наркотик. Я легко его переношу.
Когда в прошлом ты много пил и принимал наркотики, со стороны это выглядело так, словно ты знал, что всё для тебя скоро кончится, но тебе было всё равно. Не думал ли ты тогда, что тебе действительно легче будет умереть, чем бросить?
Д.Г.: Да, думаю, что да. Под конец всё стало совсем очевидно… Многие из моих друзей-наркоманов мне говорили: «Тебе надо завязывать». Но когда ты это слышишь от того, с кем вы вместе под кайфом, то думаешь в ответ что-то вроде: «Что за чушь ты несёшь?». Но тогда всё действительно так и было. Этого нельзя было избежать. Так и должно было случиться – я должен был умереть. Я вроде как смирился с этой мыслью, и успокоился, мне стало всё равно. Это, конечно, было эгоистично с моей стороны.
Разве тебе не было страшно?
Д.Г.: Нет, не было. Ну, по крайней мере, не до самого последнего момента. Какое-то время я жил в Лос-Анджелесе. Мой дом был весь разрушен. Там жила куча каких-то ещё людей. Я оттуда ушёл, снял небольшую квартиру в Санта-Монике, и там всё пошло ещё… хуже и хуже. Рядом не было никого. И вот тогда мне действительно стало становиться страшно. Я сидел и думал: «Чёрт. Как так могло получиться?». Ну, знаете, о чём я. И потом огромным достижением для меня стало сказать себе: «Ну хорошо, всё верно. Мне нужна помощь! Что мне надо для этого сделать?» Ведь к тому времени меня уже ничего не заботило. Ни друзья, ни семья – ничего вообще.
О чём ты думаешь, когда видишь, как молодежь вроде Эми Уайнхаус или Пита Доэрти играет эту же роль, осуществляя свои желания за счёт саморазрушения?
Д.Г.: Ну, знаете, они же молодежь. (Смеётся.) А знаете, однажды Пит Таунсенд [гитарист The Who] дал мне хороший совет, если можно так сказать. В Германии он подошёл ко мне в коридоре телестудии, где мы снимались в какой-то ужасной программе, и посмотрел на меня таким всепонимающим взглядом. И больше ничего не сказал, а это было ещё задолго до того, как я задумался о том, что надо завязывать с выпивкой и наркотиками. Он так посмотрел, и сейчас я понимаю, что он имел в виду. Он мне улыбнулся, как если бы хотел сказать: «Я тоже через всё это проходил. Слава богу, это в прошлом». Что-то вроде: «От наркоты на самом деле чувствуешь себя круто, давай уж говорить начисто. Давай, что ли, пойдём и вместе выпьем. В этом мире даже наркотики могут быть полезны. Так что если ты хочешь идти по этой дороге, то это твоё дело».
Думаю, не будет неверным сказать, что на ваших концертах вы совсем не такие, как на альбомах. Как вы определяете, где надо остановиться? Нет ли, к примеру, таких заядлых поклонников, которые считают, что ваши концерты как-то слишком превращаются в стадионные рок-шоу: все песни сыграны иначе, в других акустических версиях, публика активно участвует в действии. Взять, к примеру то, как вы исполняете «Shake The Disease». Как вы понимаете, когда и где пора остановиться?
М.Г.: Думаю, тем поклонникам, которые за нами следят с самого начала, скорее всего, нравятся наши концерты. Полагаю, когда мы записываем музыку в студии, то чувствуем, когда заходим куда-то не туда. Например, когда начинаем слишком далеко уходить в рок-звучание. Мы не хотим быть стопроцентно рок-группой. Но, думаю, на концертах мы можем позволить себе быть чуть более гибкими. На концертах с нами играет барабанщик, благодаря ему всё происходит более спонтанно. Каждый раз он играет немного по-другому. Мы своего рода исключение из правил, потому что мы электронная группа, у барабанщика которой, наверное, самая большая в мире ударная установка. (Смеётся.)
Этот вопрос я задаю не как журналист, а больше как ваш поклонник. Я увлекался Depeche Mode с 1985-го, когда приобрёл сингл «Shake The Disease». Если бы я был на вашем месте, и вдруг объявились бы какие-нибудь выскочки-ретрограды в плащах и с гитарами вроде Oasis, о них стали бы больше писать и они бы чаще появлялись на обложках, мне бы это совсем не понравилось. Особенно если принять во внимание то, что Depeche Mode более интересная группа и тиражи ваших пластинок в два раза больше. До какой степени, если вообще это у вас есть, вы злы на то, что в большинстве стран (особенно это касается вашей родины) пресса не отдавала вам должного в той степени, в которой вы того заслуживаете?
М.Г.: Если честно, меня это не особо сильно волнует, потому что так происходит только в Англии. Когда мы в Европе, то просто невероятно, с каким уважением к нам относятся. Бывает, что журналисты приходят брать у нас интервью, и их бьет дрожь: так они волнуются, что будут говорить с нами. Думаю, нас подобное отношение со стороны прессы уже перестало задевать.
Э.Ф.: Это немного неприятно. Слегка раздражает, если честно. Мне кажется, СМИ никогда в нас особенно не верили. Но на родине у нас много поклонников, и это замечательно. Наград и всего такого прочего мы не получаем, и это не очень приятно, но нам всё же очень повезло: многие британские группы нигде больше не популярны, кроме Британии, а нас знают и любят в Южной Америке, Европе, Штатах – фактически, во всём мире. Так что мы вполне можем прожить и без признания у себя на родине.
Д.Г.: Если честно, меня это по-настоящему выводит из себя! По-моему, мы точно не заслужили всей той критики, которой нас многие годы подвергали в Британии. Я там уже не живу, и, глядя на это, мне хочется сказать: «Эй, послушайте, разве мы не заслужили хоть чуть-чуть уважения? Мы же довольно неплохой экспорт, разве нет?! Мы более популярны, чем лейбористы, это же ясно!» У Oasis, конечно, первые два альбома были чертовски хороши. Особенно первый – по одному только настроению это был чистый [Sex] Pistols. Но отношения к нам наших журналистов мне всё равно не понять. Мы всегда записывали хорошие альбомы, делали интересные вещи, шли вперёд, но почему-то у нас так и не получилось изменить то представление о Depeche Mode, которое сложилось в Британии. Лично мне всё ясно. Мы ведь не слишком похожи на группу своих в доску парней. Я думаю, у нас гораздо больше общего с группами вроде Pink Floyd, если честно. Я бы скорее поставил нас в один ряд с ними, чем с Oasis.
М.Г.: Если честно, меня это не особо сильно волнует, потому что так происходит только в Англии. Когда мы в Европе, то просто невероятно, с каким уважением к нам относятся. Бывает, что журналисты приходят брать у нас интервью, и их бьет дрожь: так они волнуются, что будут говорить с нами. Думаю, нас подобное отношение со стороны прессы уже перестало задевать.
Маркус Кафка. Который тряся губами рассказывал Мартину о том, что Бладхаунд Гэнг исполняя Инджой зи сайленс - гитарист посссал на Джими Поп Али. На что Мартин сказал:
- Надо предупредить Дэйва чтобы был осторожнее при следующем исполнении.
Следующая тема Предыдущая тема
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
, но мы работаем над собой! Если говорить серьезно, мы не идиоты, мы понимаем, что нелегальное скачивание не остановить (и, кстати, некоторые из этих сайтов, насколько я знаю, базируются в России), но руки у нас не опускаются. Что-то да получится. И прежде всего, концертная индустрия живее, чем когда-либо. Когда мы объявили даты нашего европейского тура, никто не слышал ни трека с нашего нового диска, но билеты были моментально распроданы.
