breathing_in_fumes, снимаю шлапу и спасибище! Благодаря тебе столько нерусскоязычного народу получают возможность заценить Вонт и он выходит на международный уровень! Твой труд архинужен и архиважен!
- Не могу сказать, что ты когда-либо входил в мои самые заветные планы и мечты, по жизни.
- Да, я знаешь, я отдаю себе в этом отчет, - Мартин ухмыльнулся, но прозвучало как-то холодновато.
Алану показалось, что он сказал что-то не так.
- Возможно, даже лучше чем ты, - добавил Мартин после паузы, туша бычок о тротуар, - так что тебе бы не стоило беспокоиться доносить до меня эту мысль. Я иногда довольно адекватен в оценке ситуации, даже если со стороны кажется иначе.
- Что? – переспросил Алан.
- Ничего.
Толи ему слышалось, толи он и правда начал разговаривать с ним как-то странно сквозь зубы? Алану почему-то почувствовал себя виноватым, сам, в сущности, не очень понимая за что, но попытался прояснить:
- Я имею в виду ну…эти отношения это не то что… это не ты, дело не в том, что я не рад что ты попался мне так сказать на жизненном пути…
- Алан, я….я…., - Мартин поднялся с тротуара, - Я тоже рад был встретиться с тобой - очень вежливо сказал он, - пойдем, если мы хотим что-то сделать сегодня, нам пора.
Алану почему-то показалось как раз, что Мартин понял его совершенно неправильно. Он хотел сказать «Я тебя люблю, так, что мне уже наплевать на то кто что говорит, и на все мои дурацкие мечты тоже». Он сказал:
- Я,… - потом у него парализовало гортань, - Я,… - повторил Алан, - я, просто имел в виду, что понимаешь, мне были дороги эти мечты, а я…
- Послушай, ты не должен передо мной оправдываться, - сказал Мартин, в его тоне просквозило легкое сочувствие.
- Я просто, мне кажется я … не знаю как это сказать.
- Это моя вина, - сказал Мартин, - я не должен был начинать этот разговор. Ты знаешь, у меня есть удивительная способность говорить какую-то ерунду, совершенно не к месту. Я слишком много говорю.
- Да? – переспросил Алан.
- Да, - сказал Мартин, - я зря завел этот разговор, я в общем не хотел доставлять тебе неудобств, я вообще не знаю, зачем я начал это говорить, не обращай внимания.
- Я – громко сказал Алан когда они остановились у светофора на перекрестке, ожидая зеленый свет. Мартин повернулся к нему лицом к лицу. Закатное солнце заливало его каким-то нереально теплым, рыжим, такой Алан видел только тем летом, в Берлине, светом. Оно играло золотистыми всполохами в светло-зеленых, словно теплое море, глазах. Они стали глубокими и прозрачными, таких глаз Алан больше не видел у Мартина никогда. Он стоял, завороженный, не в силах ни отвести глаз от глаз Мартина, ни вымолвить ни слова. Мартин тоже молчал, он точно ждал от него этих слов, и это внушало Алану еще больший страх. Плещущееся счастье в глазах Мартина побуждало его отрубить разум, и дать волю чувствам. Но холодок, внезапно зародившийся у него в животе и прокравшийся в голову напомнили о том, что он совсем его не знает, и не понимает толком, и все сложности их отношений напомнил. А вдруг он выставит себя идиотом? Вдруг он придумал себе это все, и Мартину его любовь нафиг не нужна?
Мартин опустил глаза первым.
Уголки губ его дрогнули.
- Пойдем, - сказал он и не дожидаясь ответа пошел вперед.
Алан пошел за ним, опустив голову. Момент был чудовищно упущен. Теперь смысла говорить не было. Он решил вернуть их разговор в шуточное русло.
- Ты знаешь, я тебе так скажу, когда я, в восемнадцать лет покинул свое теплое родовое гнездо, они все еще не были готовы мне открыть тайну моего рождения.
- Какую такую тайну твоего рождения? – спросил Мартин. В голосе его было столько смертельной скуки, что Алан пожалел что заговорил с ним дальше.
- Ту самую. Сакральную. Что меня нашли не в капусте, - сказал Алан.
- Мммм, - сказал Мартин, - а ты точно уверен, что нет?
- Ой, да иди ты! Можно подумать, что твои родители так широки во взглядах!
- Не знаю, - сказал Мартин, - я не уверен, что я обсуждал с кем-то из своей семьи все мои взгляды. Я, правда, спросил мать, как-то, как нужно стирать женские чулки, ну, ты понимаешь,… она молча посмотрела на меня и сказала: Просто клади их в стирку, я разберусь.
- Хаааааааахахаааааааа – Алан чуть не упал под колеса очередного фольксвагена,- так у тебя это семейное.
Мартин замолчал. То ли обиделся, толи решил, что на сегодня откровений достаточно. Алан так никогда и не научился отличать первое от второго. Они пришли домой. Три часа стояли в положении раком проползав всю квартиру вдоль и поперек. Мартин был прав. Акустика и рояль были неповторимыми. Алан бы душу продал за такую акустику и старый, чуть суховатый, звучащий ударяя точнейшей выверенной интонацией прямо в нервы звук.
- А он всегда тут стоял? - Алан наигрывал что-то, типа Бетховена, лениво, просто наслаждаясь красотой звука, пока Мартин гостеприимно тащил в залу ящик пива. Алан так понял, работа предстояла большая.
- Угу, - сказал Мартин, - я побоялся его сдвигать, вдруг расстроится.
- Хороший инструмент, - сказал Алан.
- Спасибо, - сказал Мартин.
Они так странно занимались любовью тогда. Не сексом. Любовью. Словно в первый раз. Словно сдерживались, годами и вдруг дорвались, но отчего-то было страшно или нельзя дойти до конца. На матрасе «под роялью». Ночью, в темноте, сцепивши губы и руки, Мартин был на нем сверху, вцепившись всем телом, но не входя, нет. Просто со странной какой-то животной страстью терся об него всем своим обнаженным телом, сводя его своим ленивым медленным разогревающим ритмом с ума и погружая в какой-то эротический транс, заставляющий его забыть о времени и пространстве, забыть о границах своего тела, и заставляющий считать их возбужденные тела за одно. Его убивала собственная пассивность, он физически не мог двигаться под Мартином, его порабощала эта Мартиновская совершенно животная страсть к физическому контакту. Он морально не мог двигаться под ним, завороженный и порабощенный раздирающими Мартина и его заодно, раз уж член его сейчас был в его руке и прижат всей поверхностью к члену Мартина, эмоциями. Он чувствовал, как тело Мартина подрагивает от напряжение и каждый спазм мышц отдавался в нем спазмом его собственных.
- А, черт, ну двигайся же, - сквозь зубы простонал Алан, чувствуя, как его раздирает от желания усилить их контакт, когда смог вообще что-то еще сказать, потому что перехватывало дыхание.
- Поцелуй меня, - тихо сказал Мартин. Склоняя голову ближе, но требуя, чтобы он поднял голову навстречу ему.
- Мммм, - Алан бы сказал ему что он по этому поводу думает, но губы были слаще и ближе чем словесный поединок, и он сдался, подчинился ему тогда, чувствуя совершеннейшую греховность сладчайшего удовольствия, расплывающегося у него по телу. Удовольствия от того что он подчиняется воле Мартина. Воле, которая порабощала его сладостным удовольствием от мысли, что он его хочет. От того, как он его хочет. Единственное что он успел сделать в последний момент, и то ведомый не столько своими мужскими принципами, но скорее просто банальным желанием не только кончить самому но и ощутить, как кончает Мартин, своей собственной рукой, это просунуть ладонь между их телами, и обхватить руку Мартина, сжимающую оба их вибрирующих от напряжения хуя.
Единственная,
У которой есть силы,
Вынести всю боль,
Чтобы простить мне все, что я сделал.
Алан сидел и смотрел в одну точку на стене, не замечая, что у него открылся рот. Он слышал песню, он и думать не думал в нее вслушиваться, но внезапно все, и его наблюдения за Мартином сложились в одну картину. Сюзанна Бойсверт. Пока он, Алан, боролся с Дейвом, с обидами, с призраками прошлого, она стала его Единственной. Такого глубочайшего в своем объеме подъеба от жизни на данном этапе Алан никак не ожидал.
Пока он сидел эти десять лет, берег, холил и лелеял их непростые чувства, прорабатывая для себя новые и новые версии их развития, мучаясь сомнениями и рефлексиями, Мартин, с коробкой китайской лапши в одной руке, пошел и записал сходу НОВУЮ партию. Сюзанна Бойсверт. И она приняла его таким, каков он есть. Алан вспомнил, что Дейв как-то в алкогольном приступе любовной обиды на Мартина парил ему мозг, что Сюзанна точно знает о них, что он зуб дает, что поэтому они и перестали бывать у Мартина дома. Что она ему поставила условие жестко – либо она, либо – они. Алан хохотал и мотал головой:
- Мартин что, идиот?! Рассказать?! Собственной подруге?! Все это?!?!
- Мартин - не идиот, - внезапно удивительно трезво возразил Дейв, - Мартин – кто угодно на свете, только НЕ идиот. Если он вырывает тебе сердце засунув руку в жопу, и тебе от этого очень, сука, больно, это не значит, что он идиот! Может быть, именно этого он и хотел!
Образность речи Дейва произвела на Алана неизгладимое впечатление.
- Ох уж, мне эти ваши эротические игры, я не уверен, что я хотел бы знать…
- Это НАШИ эротические игры, Алан. Наши общие эротические игры. По крайней мере до тех пор, пока я жив, и пока он предпочитает мне тебя.
- Он предпочитает кого? – желчно переспросил Алан.
- Тебя.
- Меня?! А что же я этого не замечаю-то?
- Потому что ты сидишь тут, стучишь башкой в барабан, и совсем мозги растерял! – сообщил ему слегка заплетающимся языком Гахан, - потому что ты ебнулся на себе, Алан. Потому что тебе никто не нужен, Алан. Ты никого не любишь кроме себя. Тебе никто не нужен. Уайлдер, тебе же никто не нужен. Зачем ты…зачем ты держишь Мартина? Он тебе не нужен.
- Гахан? А ты сам-то в своем уме? – Алан все больше начинал подозревать что этот приступ откровений был спровоцирован неудачной пропорцией смеси кокаина с героином или чего там еще.
- Да, - сказал Гахан, - я никогда еще ни был так в своем уме как сейчас!
- Это иллюзия, милый, - сказал Алан, - наркотическая.
- А, иди ты… - сказал Дейв, - Скажи мне. Скажи это. Скажи, ОН МНЕ НУЖЕН, скажи! – Дейв схватил его за рубашку, нервно елозя по ней трясущимися пальцами, возможно, в его понимании он гневно схватил Алана за грудки и энергично встряхнул, - Скажи, что не можешь без него! Скажи, он у меня внутри, скажи, что это то же самое, что жить с вырванным сердцем…
- С ампутированным мозгом, - ехидно подсказал Алан, имея в виду Дейва, но вы уже в курсе, что Дейв, если хотел, мог в упор не замечать намеков.
- С ампутированным мозгом!!! – повторил он, все в том же градусе пафоса, - ТЫ МОЖЕШЬ ЖИТЬ?!
- Мозг, - сказал Алан, - в отличие от некоторых, у меня он есть. В этой плоскости и лежит основная проблема.
- Значит, у тебя нет сердца, - грустно хихикнул Дейв.
Алан пожал плечами. Разговор под стрекот цикад на ночной веранде был так же сюрреалистичен как вообще они все со своим ебаным английским ангстом на средиземноморском берегу.
- Скажи, что ты не можешь без него жить, и я отстану, - сказал Дейв, - в смысле вообще, уйду из жиз…из вашей жизни, я смогу, знаешь, я сильный, я меня получится. Я уже уходил. Не раз.
Алан ухмыльнулся.
- От Мартина? – скептически уточнил он.
- От Марта-а, - на выдохе сказал Дейв.
- Я всю свою жизнь великолепно и потрясающе прожил без него, - сказал Алан, - К чести Мартина, я бы сказал, что он очень старался не мешать мне жить, - вообще-то это был сарказм, но вряд ли Дейву был нужен его сарказм, - впрочем, не факт, что у него это получилось…
- Вот, видишь, а говоришь, что я не в своем уме…. – неожиданно Дейв смягчился, и как капля воды по дверце душа стек в кресло, - а я не могу. И он мне не мешает.
- Разумеется, Дейв. Особенно если учитывать факт что ты живешь в Лос-Анджелесе и ебешь проститутку.
- Жену, - поправил Дейв, - проститутку. Жену и простит-утку, .. утку…- уток, - добавил он. Шутка про уток показалась ему удивительно смешной и он закатился как ребенок.
- Простите, - Алан улыбнулся сжав зубы, по-змеиному, - а Мартин Гор в Лондоне. Или в Париже.
- С супругой, - подсказал Дейв, смех с него как рукой сняло, - И не язви, Алан. Знаю я, что ебать он хотел мой Лос-Анджелес и мои проблемы, что он ты думаешь, ко мне прилетит в гости что ли хотя бы? Капитан Бойсверт…Сюзанн же не одобрит. А он же такой хороший! Март! Он такой хороший, он не может делать близким больно! Он не станет настаивать на своем! Это как машина, Ал, как машина! – Дев спародировал Мартиновскую манеру говорить, - А зачем мне это нужно? - Дейв вновь вернулся к своему говору, - Зачем ему это нужно, я же сам прилечу, приеду, прибегу, приползу, если мне надо будет нужно. Так зачем портить свои отношения с женой из-за меня? А я так хотел, чтобы он ко мне прилетел. Я так думал, он прилетит, я так…думал, я даже дом когда нашел я думал, может быть,…он… тоже будет там жить…ну…бывать…хотя бы иногда… я.. даже…комнату… - в глазах Гахана стояли слезы, откровения его были настолько душевыворачивающе честны, что у Алана и самого запершило в горле. Гахан не договорил. Не смог. И это было хорошо, потому что еще чуть чуть и Алан бы расплакался от жалости к Гахану, который год сидел и ждал, что Гор к нему приедет или хотя бы позвонит, и когда покупал дом, думал о том, чтобы сделать это удобным для него.
Это было изуверски, потому что по деле он должен был радоваться, а он сидел и думал, какое Мартин чудовище и как обижает несчастного Дейва.
- Я был такой глупый. Такой наивный раньше. Я думал, что просто любить человека – это достаточно. Они говорят, не жди, когда тебя полюбят! Просто люби и все! Любовь она всегда заслужит ответ, они так говорят.
- А если тебе скажут штаны снять на сцене, ты снимешь? – съязвил Алан.
- Если он скажет – сниму, - без тени улыбки ответил Дейв, - я все для него сделаю, ботинки лизать буду, все что захочет сделаю. Я ему всего себя отдать готов. Душу, тело, голос, все что я имею я хочу… хочу, чтобы оно служило ему, мне нравится…нравится это… Я хочу принадлежать ему. Он не хочет. Он не хочет меня брать. Я валяюсь в ногах и прошу – Возьми меня, а он не хочет меня брать! Почему, почему такая несправедливость, Алан? Я ничего не прошу от него, все что я прошу – это просто взять то что я хочу ему отдать, Господи, за что? Что ты делаешь ему, что он выбирает тебя?!
- С моей субъективной точки зрения, - Алан тоже опустился в плетеное кресло на веранде их испанской виллы, Мартина сегодня с ними не было, он занимался активной социальной жизнью в городе, - с моей субъективной точки зрения, он всю жизнь выбирает тебя, - доставая из кармана пачку сигарет сухо сказал Алан, - курить будешь, или свои есть?
Дейв похлопал себя по карманам:
- Ой, забыл…дай папиросочку, Алан…хаха…
Они оба расхохотались, все это несколько отнесло их от тяжести настоящего в кажущееся теперь таким теплым и безмятежным, наивным и добрым, прошлое.
- Па-чи-му-эта? – с сигаретой в зубах переспросил Дейв, - почему эта тебе кажется что он выбирает меня?!
Он воззрился на Алана с неподдельным интересом. И Алан услышал в голосе чуть большее воодушевление и оптимизм, чем он мог бы ожидать от Дейва после всего сказанного. Он услышал в голосе Дейва неприкрытый интерес. Он словно ждал малейшего повода, чтобы подпрыгнуть и поскакать как ни в чем ни бывало, забыв о том, что Март не уделяет ему должного внимания, не ценит его любовь, и не приезжает к нему в гости. Ебаный псих. Он был готов забыть все свои претензии даже за то, что бы кто-то со стороны дал ему ложную надежду, что Мартину не все равно.
Алан задумчиво и медленно выпустил дым от сигареты в потолок. Он понял, что черт его дери, слишком увлекся дискуссией. И слишком поверил в искренность Дейва. Точнее, Дейв-то конечно не играл, но просто он по наивности забыл, что Дейв – это Дейв.
- Не бери в голову, - холодно ответил Алан.
- Оооуу-кеееей, - внезапно мягко и уступчиво согласился Дейв. В лице появилось что-то умилительно-щенячье. Блядь. У Алана аж глаз задергался, он прочитал по лицу Дейва, что он, в глубине души, уже несется навстречу Мартину, и видимо встретит его такси на полпути к Мадриду. И там же его, по всей видимости, и завалит. Дейва кстати, не смущала смена внешности и внутренности Мартина. Точнее, он ее не заметил, когда Алан пытался как-то донести до него свои изложенные выше соображения, Дейв удивленно воззрился на него:
- Да он всегда такой был… - уверенно сказал он.
- Извини, что спросил, - ехидно сказал Алан, - я забыл про мозги.
Хотя, вообще, он признал Дейвовскую правоту по части Сюзанн. Она знала. Она знала все. Пожалуй, только сейчас Алан это понял в полной мере. Она действительно, знала все. И она выносила Мартину ребенка. Несмотря на все это, несмотря на то, что он все еще никак не решался на ней жениться, она сделала его отцом своего ребенка. Это, пожалуй, стало шагами, которые запретили игнорировать ее как фактор. В сущности, она развалила привычное их с Дейвом мироустройство, где Мартин существовал только для удовлетворения их с Дейвом потребностей. Где он был центром притяжения и центром всей этой гребаной эротической игры, которая, как понял сейчас Алан, глядя в белую отштукатуренную стену, и держала их всех вместе. Кристина была частью игры, все его прочие поиски идеального блядства – были частью их игры. Он нарушил правила игры, рассказав о ней Сюзанне. Он отказался играть дальше. Случилось невозможное.
Мартин вышел из их общей игры.
Мартин ее, когда-то сам же и завел. Он не имел права из нее выходить. Это было нарушение всех законов мироздания. Это было нарушением правил. Он должен был оставаться в ней до самого конца. Они с Дейвом могли уйти. Мартин уйти не мог. Не должен был по определению, он не имел права себе это позволить. Они все слишком много положили на эту игру, чтобы он имел право выйти.
Но Мартин вышел из игры.
Какие же всё-таки потрясающие чувства Мартин будил в Алане и Дэйве на протяжении стольких лет!!
Дэйв, подбирающий дом с мыслями о Мартине, Алан, признающийся Дэйву, что всегда считал того более успешным соперником.
Я читаю и чувствую, эмоции у товарищей через край! Сколько же сил, желания что-то делать сообщала им связь с Мартином.
Воистину любовь - великая вещь и двигатель прогресса
Я прочла Want первый раз за долгое время целиком. И у меня такие потрясающее впечатление осталось.
Как и при первом прочтении, я очень хорошо вжилась в Алана и прочувствовала на своей шкуре все его радости и горести. В конце аж на слезу прошибло на этом его "А как же я, Мартин"
И вто же время первый раз так ярко и четко осознала, Мартин - это лучшее, что было в его жизни. Все Алановскин страдания были не зря
Это было просто феерично, все, что с ним происходило ))))))))
И конец блин такой жизнеутверждающий ) ты так мило остановилось сразу после их долгожданной встречи, что так и напрашивается подумать: ну воооот, они теперь точно будут общаться опять.))))
Гы. Спасибо за мысли, Ауринко. Мне очень всегда интересны впечатления от романов в динамике (по просшествии времени) или целиком, или вообще любые новые мысли которые появляются.
Я считаю Вонт шедевром, меня за время чтения столько раз переворачивало мехом внутрь-кишками наружу и воротило мозг, что ингода кажется рамы на всю жизнь остались.
Очень понравились переходы настоящее-прошлое. Читая пр кусочкам, не удавалось оценить из по достоинству
Целиком читается очень гладко, очень связно. Моменты "настоящего" периодически вытягивают и дают одуматься и пережить только что прочитанное.
Цитата:
Когда Алан повернулся, чтобы идти в студию, в дверях он заметил задумчивую фигуру Дэна Миллера. Он меланхолично протирал очки своей застиранной майкой.
- Лимон съешь, - посоветовал он проходящему мимо Алану.
- Зачем? – спросил Алан.
- Чтобы рожа так не сияла.
Алан поблагодарил старшего товарища за совет, и долго ломал голову над вопросом, как долго он мог там стоять. Потом он вспомнил все, что было до. И что- то ему в первый раз в жизни стало как-то похуй, чего там кто мог о чем подумать. Ну, то есть не совсем похуй, но Дэн же далеко не дурак. Он вошел в комнату. Дейв как раз клал телефонную трубку.
- Чо ты такой веселый сегодня, Ал, - спросил Гахан, хихикая, - это просто как-то противоестественно! Сколько человек ты сегодня убил?
***
Я хочу, чтобы ты знал, что моя жестокость – это просто способ победить,
Я хочу носить имя разрушителя,
Я хочу иметь спички на случай если мне придется внезапно сгореть.
Я хочу, чтобы ты знал, что понятие «быть добрым» слишком переоценено
Он был счастлив. Может быть не единственный раз в своей жизни, зато совершенно абсолютно. Алан сидел и мечтал в наушниках, черт знает о чем мечтал, улыбаясь, туда сюда водя ручку управления, имитируя занятость и творческий процесс. Ему не приходилось особенно стараться, потому что он сидел и обрезав семпл случайно попавшего в микрофон дыхания Мартина делал эротический полувсхлип. Эта деятельность поглощала его с головой. Завтра наступило. Была пятница. А стало быть, завтра будет суббота, а послезавтра воскресенье. Алан жаждал продолжения банкета. В первый раз заниматься любовью после бессонной ночи, спьяну в четыре утра было клево, но совершенно как-то непотребно и в сущности, противоестественно. В том смысле что, хотелось сделать это как-то более качественно и душевно. При всем том, что для четырех утра получилось, как-то даже слишком охуительно, стало интересно, а как оно будет, если сделать это в полную силу. Мартин эротично стонал ему в уши, сам не зная того, и это провоцировало разгул эротической фантазии Алана.
Я читала, не отрываясь. Роман то оказывается на редкость динамичный!!))) В этом плане я его недооценила
Мурашки по коже поползли на этом моменте
Верится на раз, что в реальности Алану это предложение делали именно так)
Кто-то просто обязан был подшутить над Аланом в таком духе ))
Цитата:
- Чего случилось-то? В общих чертах? – спросил Алан.
- Денег хочешь?
- А работать надо?
- Так, совсем чуть-чуть, - сказал Миллер, - халтурка, на пару месяцев, в студии.
- «Рикойл»? – уточнил Алан.
- Нет, - хмыкнул Миллер, - так, молодой начинающий бойзбенд,- Миллер захохотал собственной шутке заранее, - с дурацким французским названием…как там он правильно произносится, - продюсер похоже изобразил акцент Дейва – «Дэ-пе-ше Мод»? Не бойся, ничего противоестественного, надо освежить старый материал. Мне пора идти, прости, Алан. Ну, так я жду тебя во вторник? Алан? Алло, Алан, ты тут? АЛАН?!
- Да, - коротко сказал Алан, когда сумел разжать сведенные судорогой челюсти, - Да, Дэн, хорошо, да.
При первом прочтении прошляпила такое отличное раскрытие личности Мартина.
Цитата:
Вряд ли этот груз давался Мартину легко, и вряд ли он бы хотел об этом поговорить, как выражаются американские психоаналитики. Просто потому что у него не было выбора. Просто потому что он уже сделал этот выбор для себя. Это был тот путь, который поставил перед ним его талант, и который заставлял его жертвовать собой, и жертвовать теми несчастными, кто сдуру пошли за ним. Хотя, а пошли бы они за ним, если бы думали, что он не настолько силен, что испугается этого выбора? Конечно же, нет!
Они не простили бы ему слабости, и он не смел пасть в их глазах. Он не смел пасть в своих собственных глазах. Он просто шел вперед, придавленный непосильным грузом. Отрубая эмоции, отключая чувства, отрицая все человеческое, что было в нем, потому что оно его предавало и лишало его сил. А в нем и не было ничего человеческого в ту пору. Дейву он казался Богом. Ему, Алану, он казался механической игрушкой, с нарисованной улыбкой. На самом деле, неправы были они оба. Он был просто человек, на которого свалился непосильный груз. Который его, как-то, в конце концов, с человеческими потерями, вопреки здравому смыслу, вытащил. И пусть раны, что едва не убили его самого, были нанесены им самому себе по собственной воле. Они все были в свое время мастерами рвать себя на куски живьем. Тем не менее они все всё еще были живы.
Обожаю твой приёмчик перехода от лирики к действиям Читая постельные ли, лиричные ли сцены я точно уверена, что Автор подкинет сюрприз - дабы читающий не расслаблялся ))))
Цитата:
Мартин хмыкнул прямо ему в грудь, расцепил руки и соединил их ровно у Алана за спиной, на талии. Он нарочно назвал Мартина прозвищем, которым они обзывались в студии, чтобы поржать. Тут тоже сработало. Мартин сразу расслабился, размяк в его руках. Алан стоял и чувствовал себя счастливым. Наверное, в первый раз в жизни чувствовал себя счастливым. Он даже потом когда вспоминал, он понимал, что никогда не до не после не чувствовал себя настолько беззаботно счастливым. Он чувствовал дыхание Мартина своей кожей, Мартин так и стоял, уткнувшись лицом ему в голую грудь. Он чувствовал, как у него по телу от каждого вдоха Мартина расползаются щекочущие мурашки абсолютного счастья, а каждый выдох поднимает тепло, рождающееся внутри его тела на градус выше. Одной рукой он держал Мартина за спину, пальцы второй судорожно зарыл во влажные кучеряшки, прижимая его голову к себе.
Он чувствовал что они рядом, что они вместе. Он знал, что это только на несколько минут, но он просто и наивно, совершенно по-детски сейчас отчаянно хотел, чтобы это продолжалось вечно. Ему даже совершенно не мешала уткнувшаяся ему в спину холодная и твердая ручка входной двери, спиной к которой он стоял. В тот момент, когда он уже совершеннейшим образом размяк и превратился в тупое и счастливое существо, Мартин медленно поднял голову, и совершенно непередаваемым голосом выдал:
- А у тебя стоит.
- Да ну? Быть не может! – засранец, испортить такой святой момент! Ладно. Испортить ли?
Следующая тема Предыдущая тема
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах