Поняла почему ссут телемиты -в развязке романа жуть-жуткая бесчеловечная, а эти сцыкуны только пердеть в пудру да дешевыми спецеффектами обывателя стращать могут. Вощим сами испугались того, чем должны были гордиться типа. ГЫ
Ну там этот Хаддо-Кроули путем магических и химических и бесчеловечных экспериментов пытается выращивать гомункулусов.
Описание жирное, тошное и жуткое.
Он это трактует как абсолютную власть. Власть над богом и отсутствие себе равных.
НУ казалось бы, разве не высшая идея? А к чему тогда все эти магические ритуалы? Зачем?
«В дороге» была пронизана личностью Кэссиди (в романе его зовут Дин Мориарти, а Джека — СалПарадайз) и тем живительным влиянием, которое он оказывал на Керуака и Гинсберга. «Я начал вести беспорядочную, хаотичную жизнь, словно так было всегда», — писал Джек в начале романа, — полную беспорядочных встреч с теми, кто «страстно любил жизнь, разговоры и свободу». В данном случае речь идет о том, что он беспорядочно мотался туда-обратно из Денвера в Нью-Йорк, в одной из роскошных машин, которые так любил Нил, заезжая по пути к Берроузу в Новый Орлеан. «В дороге» не имела сюжета как такового. По сути, книга состояла из коротких рассказов о том, где они были, об автомобилях, которые они крали, и девушках, с которыми они спали, перемежающихся всеми фантазиями и открытиями, которыми они делились друг с другом, пока дорога убегала из-под колес их машины. Отличительной чертой был стиль: предложения, состоящие из «пулеметных очередей неожиданно всплывающих друг за другом слов», или фирменные монологи Кэссиди. Фактически замысел «В дороге» возник у Керуака именно после того, как он получил от Кэссиди письмо в сорок тысяч слов, в котором излагались веселые перипетии одного из его денверских любовных увлечений; до этого он ломал голову, как написать роман об их с Нилом похождениях, и беспокоился насчет темы, сюжетных линий, развития характеров. Но когда он прочитал письмо, что-то внутри у него щелкнуло: черт с ними, с литературными традициями, написать книгу можно просто, позволив ей вылиться из чудесного источника — памяти. «Стиль — словно роса, — писал Гинсберг в письме к Кэссэиди, — все словно переживаешь заново, то же ощущение, что ты молод и вокруг — весна».
Керуаку понадобилось двадцать бензедриновых дней, в апреле 1951 года, чтобы написать «В дороге», и когда он его закончил, вторая жена выставила его из их нью-йоркской квартиры, мотивируя это тем, что он бездельник и зануда. Отношения Керуака с женщинами настолько динамичны, что я не буду излагать их, чтобы не запутать читателя: Деннис Макналли в своей превосходной биографии Керуака пишет: «Одним из центральных идеальных образов в жизни Джека была жена Достоевского и неослабевающая поддержка, которую она оказывала мужу, а также идея об обязанности людей, не обладающих талантами, поддерживать творческую личность». Подобно многим агрессивным противникам существующего порядка того поколения, у Керуака роль женщин в жизни не вызывала сомнений. Они существовали для того, чтобы трахаться с ним, кормить его, прислуживать, а затем уходить в тень и становиться незаметными. К сожалению, немногие из современных девушек могли вынести такое больше нескольких месяцев. Это показывает только, как далеко женщины пятидесятых ушли от мадам Достоевской: зарождался феминизм. Фактически изгнание Керуака из его удобного (относительно) супружеского гнезда было предзнаменованием будущего — ни одно издательство не приняло рукопись «В дороге». Написанная на рулоне бумаги для телетайпа информационного агентства ЮПИ (у Клеллона Холмса рукопись вызывала ассоциации с большой палкой салями), она быстро приобрела определенную репутацию — сверхъестественный, возможно даже гениальный труд, но абсолютно неходкий.
Керуак был ошеломлен этим полным и безоговорочным отказом. И на поверхность всплыли непривлекательные стороны его характера: самовлюбленность, мания величия — почему мир не признает моих талантов? — и даже паранойя — я не признан, потому что мои друзья плетут интриги, крадут мои идеи, шепчутся у меня за спиной! Джек набросился на всех с обвинениями. Особенно неприятное письмо он послал Гинсбергу. По его мнению, какие-то там посредственности украли у него идеи. В качестве доказательства указывал на Клеллона Холмса, чей роман «Иди», изданный осенью 1952-го, пользовался коммерческим успехом. Именно тем, на который, по надеждам Харкорта Брэйса, должен был рассчитывать «Городок и город». Холмс имел наглость (по мнению Джека) не только продавать в розницу некоторые рассказы, относившиеся к их маленькой группе провидцев. Он также похитил некоторые броские высказывания Джека. Например, однажды ночью Керуак, в разговоре с друзьями, заметил: «Мы — разбитое поколение (beat)». Холмс упомянул об этом в «Иди», где на это выражение наткнулся молодой редактор газеты «Нью-Йорк тайме» Гилберт Миллстайн.
Миллстайн всегда искал свежие материалы о современных тенденциях в обществе. Он предложил Холмсу написать статью о «разбитом поколении». И тот написал, серьезно анализируя взгляды современных последователей теории «Нового Видения Мира». По его словам, они искали «открытия сознания и в конечном счете души», то есть состояния полной независимости от стандартов, позволяющего им достичь глубины (или подняться до высоты) «основных принципов сознания». Это являлось ключевым понятием «разбитого поколения», это и скрытая за этим идея создания сообщества согласных душ (всегда витавшая в воздухе, но не высказывавшаяся вслух); новая форма жизни, когда человечество стремится к объединению, а не к конфликтам. И именно об этом в основном была статья: как узнать настоящего собрата, настоящего битника. «Человек становится битником, когда он ставит на кон все, что у него есть», — писал Холмс.
Несмотря на свое раздражение, Керуаку статья понравилась и он даже переименовал свою рукопись в «Разбитое Поколение». Затем — в «Дорогу рок-н-ролла». Однако и это не заставило издателей изменить своего мнения.
Керуак начал впадать в депрессию, неделю он ходил в прекрасном настроении, но на следующей его охватывали грусть и горечь. Он напивался и выглядел при этом довольно жалко. А потом стыдился. Лучшим лекарством в данном случае оказались странствия. С 1952 по 1957 год он ездил по миру, из Сан-Франциско в Мехико, затем — в Нью-Йорк, был в Танжере, Париже, Лондоне. Переходил с работы на работу, от женщины к женщине. Путешествуя, он всегда останавливался в самых захудалых гостиницах. Он играл роль «пьяницы, завсегдатая притонов, который кочует с места на место». Как однажды заметил его друг Гэри Снайдер, «возвращаясь к бродяжничеству», Керуак возвращался к «идеалам той свободы, свежести, непостоянства и независимости… которые были доступны нам в то время».
Но если главным лекарством для Керуака стали постоянные странствия, то следующим оказался писательский труд. Его усидчивость вызывала уважение. «Джек сидел и писал до изнеможения, — вспоминал Берроуз. — Писал и писал. Он просто садился в уголке, просил «меня не беспокоить», и я сразу же переставал обращать на него внимания». С 1952годадо 1956-го Керуак, «сидя в уголке», написал около двенадцати произведений. Работая над ними, он следовал формуле, изобретенной при написании «В дороге»: описания сумбурной жизни перемежались с вызванным бензедрином потоком спонтанных воспоминаний. Он решил последовать совету Кэссиди и создать многотомный труд, подобный прустовскому роману «Воспоминания о случившемся в прошлом».
Правда, в случае Керуака это были «В поисках утраченного последнего месяца». Однажды, когда девчонка из Гринвич-Вилледж, проведя с Джеком всего несколько недель, ушла от него к поэту Грегори Корсо, Керуак сел и за три дня, не останавливаясь, написал «Подземные» — изложение этой печальной истории, из-за которой он даже похудел на пятнадцать фунтов. Часто Керуак писал свои мини-мемуары в мансарде дома в Сан-Франциско (а позднее — в Сан-Хосе), где Кэссиди жил вместе с женой Каролиной. Временами они жили на манер menage a trois.
Добровольная бедность, непризнанность Керуака, преследования, которым подвергался талант художника со стороны официальной культуры, олицетворявшей богатство и власть, символизировали, по крайней мере для его друзей, высшие идеалы «разбитого поколения». Но также жизнь Керуака символизировала и тяжелую цену, которую приходилось платить тому, кто хотел жить этими идеалами в 1950-х. Груда неопубликованных рукописей росла. Росли злость и отчаяние Джека. Он хотел, чтобы его талант признали, но в то же время именно это желание свидетельствовало о том, насколько ему еще далеко до отказа от социальных условностей.
Деннис Макналли в своей превосходной биографии Керуака пишет: «Одним из центральных идеальных образов в жизни Джека была жена Достоевского и неослабевающая поддержка, которую она оказывала мужу, а также идея об обязанности людей, не обладающих талантами, поддерживать творческую личность». Подобно многим агрессивным противникам существующего порядка того поколения, у Керуака роль женщин в жизни не вызывала сомнений. Они существовали для того, чтобы трахаться с ним, кормить его, прислуживать, а затем уходить в тень и становиться незаметными. К сожалению, немногие из современных девушек могли вынести такое больше нескольких месяцев. Это показывает только, как далеко женщины пятидесятых ушли от мадам Достоевской: зарождался феминизм.
Я тут озаботилась размышлением о философии битничества, творчестве Керуака, Гинсбура, Берроуза.... и всей той эпохи. Как-то мне хочется осмыслить это все явление целиком. Если интересно - почитайте.
Зарегистрирован: 02.05.2010
Сообщения: 5583
Откуда: Москва
Добавлено:
Пт Фев 05, 2016 1:31 am
кино посмотреть не хочешь? http://www.kinopoisk.ru/film/661019/
хожу как лиса вокруг винограда мимо этого фильма, никак не решусь сама посмотреть
_________________ — Не грусти, — сказала Алисa. — Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно.
Вот что меня удивляет в жизни, что вот ты, наивный, думаешь, что все (ну так в основном приблизительно хотя бы) знаешь, а потом вдруг у любимого писателя обнаруживается то, о чем ты не в зуб ногой.
Оказывается, у Сомерсета Моэма есть роман "Маг" герой которого был им создан не без намека и вдохновлен образом Алистера Кроули. Точнее, телемиты, конечно открещиваются, что сразу привлекает интерес, но даже они отмечают что несмотря на далекость от правды этот литературный образ Кроули является наиболее интересным.
О, кстати, я зачла Мага.
Зассали телемиты потому и открещиваются. От недостатка знаний, скудости кругозора и интеллекта ссут.
Поняла почему ссут телемиты -в развязке романа жуть-жуткая бесчеловечная, а эти сцыкуны только пердеть в пудру да дешевыми спецеффектами обывателя стращать могут. Вощим сами испугались того, чем должны были гордиться типа. ГЫ
Начиналось забористо, но, если честно, я ожидала бОльшего. Не, оно написано красиво, и действительно роскошно выписан образ Хаддо -Кроули. Как живой. Чувствуется автор со всем пиететом, любовью, и совершенно очарован образом. Вощим все очень в духе того времени, увлечений оккультизмом и магией.
О, в начале цепануло, персонажи очарованы востоком, Египтом, все дела. Но упоминание "земель Латтакии" прям резануло глаз. Оно прям щас очень на слуху, и вощим все складывается вполне логично, и увязывается в единую цепь. И та одержимость рэптилоедов исследованиями тех земель, и современные события.
Латтакия, Пальмира, артефакты, подтверждающие существование домонотеистических религий...
Щас вот очень прям совпали моменты.
Ну там терзания йуных и не очень английских барышень по брутальному англицкому докутору, все дела... Вот эта часть сюжета меня напрягла...скучновато и без неожиданностей.
Я щас коротенько и сбивчиво. Прочитала в целом с удовольствием. Читать стоит, но в основном ради роскошного живого и мне показалось максимально приближенного к правдивому образа Хаддо.
Так, я, долбоеб, каким-то образом пропустила этот интереснейший пост. Шейм он ми.
А, все-таки я была права, приложил руку к эротическим сценам муж-эротоман.
Та самая "госпожа Эмманюэль", 1967 год.
Не все знают, что автора знаменитой эротической книги №1 семидесятых "Эммануэль" на самом деле звали Марайя Бибид (1932-2005). Она была родом из знатной тайской семьи. С детства её готовили к роли наложницы наследного принца. Когда девушке исполнилось 16 лет, она была представлена его высочеству и... не возбудила наследника престола. Но традиция требовала хорошо пристроить несостоявшуюся наложницу, поэтому принц не нашёл ничего лучшего как... подарить её своему школьному товарищу - французскому дипломату и графу Луи-Жаку Ролле-Андриану.
Граф, надо признать, оказался джентльменом: немедленно женился на "подарке" и ввёл юную супругу в высший свет. Вопиющий мезальянс оказался на удивление счастливым: Марайя родила двух дочерей и спустя десять лет вернулась на родину в качестве супруги французского посла. Но жизнь посольской жены со всеми её условностями утомляла, и в свободное время графиня принялась писать книгу об эротических приключениях молодой француженки в Бангкоке.
В 1959 году муж Марайи был отозван из Таиланда, и у семьи появились финансовые проблемы. Вот тогда Марайя решила издать свою "Эммануэль". Лишь много лет спустя станет известно, что за публикацией стоял всё-таки её муж. Именно стараниями графа-эротомана почти невинный дневник его жены превратился в очень пикантную историю, которая мгновенно стала бестселлером.
По иронии судьбы, первая экранизация "Эммануэль" вышла во французский прокат весной 1974 года - в разгар кампании за пост президента, которую вёл Жискар д’Эстен. Советники сделали ставку на роман с исполнительницей главной роли Сильвией Кристель, как свидетельство его мужской мощи. Накануне второго тура выборов на Елисейских полях появился огромный плакат полуголой голландки, якобы рекламирующей "Эммануэль", а на самом деле - правого кандидата. Д’Эстен был избран президентом, а Сильвия стала его неофициальной супругой. И когда в 1975 году дорогой Леонид Ильич Брежнев прилетел во Францию, Кристель встречала его в качестве хозяйки загородной резиденции президента. Генсек был так очарован её красотой, что, как говорили, восторженно выдохнул: "Вы просто чудо, хоспажа Ямануель"...
Зарегистрирован: 02.05.2010
Сообщения: 5583
Откуда: Москва
Добавлено:
Пн Мар 07, 2016 5:17 pm
вот это история! Как всё невероятно переплелось, да еще и с политикой. Воистину, жизнь невероятнее самого невероятного вымысла!
_________________ — Не грусти, — сказала Алисa. — Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно.
Учитель Энтони Бёрджесс упал в обморок во время урока. Врачи поставили ему диагноз «опухоль мозга» и сказали, что жить ему осталось совсем немного. Бёрджесс решил, что должен оставить жене деньги и начал лихорадочно писать. Так был написан «Заводной апельсин» и еще несколько романов. И автор каким-то образом вылечился (переплавил свою опухоль в роман), прожил еще 30 лет и умер от рака легких.
p.s.
«Заводной апельсин» был для Бёрджесса и личной книгой. Его жена во время светомаскировки была изнасилована и избита четырьмя американскими дезертирами-неграми.
Зарегистрирован: 02.05.2010
Сообщения: 5583
Откуда: Москва
Добавлено:
Чт Сен 01, 2016 9:43 pm
до сих пор не решаюсь посмотреть этот фильм
_________________ — Не грусти, — сказала Алисa. — Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно.
Следующая тема Предыдущая тема
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах